В юности стерва ходит по рукам. Ногами. Что позволяет ей с большой скоростью сделать карьеру. С возрастом настоящая стерва учится ходить по головам – так получается быстрее и проще, или даже по трупам – так романтичнее. За все свои успехи в жизни стерва хвалит только себя – вовсе не потому, что она все сделала своими руками и ей никто не помогал, просто сердцу стервы чужда благодарность. Пусть ей родители подарили дачу, бой-френд – квартиру, другой – машину, а подруга помогла устроиться на высокооплачиваемую работу – всем и каждому стерва будет говорить, что всего в жизни добивалась сама, вопреки родителям-домостроевцам, мужикам-козлам и завистливым подругам. До конца жизни она будет поминать матери, как та в далеком детстве один раз шлепнула чадо по попе, бойфрендам - что один "лишил ее самого дорогого, что у нее было", а второй "сделал продажной женщиной", хотя один всего-навсего был у нее первым, а второй несколько лет содержал.

Разругалась с подругой – "я давно хотела избавиться от этой выскочки", ушел муж – "я сама его прогнала и теперь свободная женщина", выжили за дурной нрав с работы – "я взяла творческий отпуск".

Стерва в зените своей силы и славы великолепна и притягательна, как успешный полководец, сытая пантера или гюрза.

Пока стерва молода и свежа лицом, ее стервозность может казаться просто твердым характером или простительными выходками избалованной красотки, но постепенно и неторопливо стерва превращается просто во вздорную, противную бабу. Конечно, ее карета становится тыквой, лошади – мышами, а платье – лохмотьями не в считанные секунды – за годы, но обратное превращение уже никак не возможно. Наступает день, когда уловки, всегда выручавшие стерву, станут ее врагами. И когда стерва в очередной раз решит взгромоздить свою туфельку на чью-то голову, она вдруг с удивлением обнаружит, что в этот раз "жертва" сама прошлась по ее голове.

Мат, слетающий со свежих губ, подобных розовым лепесткам, может считаться оригинальной смелостью, милым чириканьем, а те же слова, произнесенные губами морщинистыми, оскверняют их как помои.

Большое декольте, короткий подол и обтягивающий фасон одежды хороши до той поры, пока грудь крепка, ноги не испорчены артритом и варикозом, а на боках не нависли складочки.

Томный, манящий взгляд заставляет мужчин терять головы от вожделения, когда его посылает прелестная девушка, и от ужаса, если его посылает молодящаяся мумия.

Неблагодарность и злоязычие легко прощаются милой принцессе и могут горько аукнуться старой грымзе. Наглость может быть очаровательна до той поры, пока молода нахалка.

В тридцать лет принято гордиться своими успехами, а в шестьдесят – успехами детей, и тут стерва мало чем может похвастаться – ее дети, если таковые имеются, скорее всего – несчастны.

Стареющая стерва подобна облезлой кошке без когтей, беззубой гадюке, тирану, поверженному в прах, – она может только шипеть и лопаться от злости – и уже никому не сможет навредить. Ее слова, приказы, пожелания пропускаются мимо ушей или выполняются совсем не так, как надо. Глупую старую стерву избегают даже ее родные и близкие – ее норовят сдать в дом престарелых, в психиатрическую клинику или еще куда-нибудь.

Но бывают стервы умные, которые хорошо понимают, когда привычное оружие перестает действовать, и все время совершенствуют свой арсенал.

Иллюстрации с сайта: © 2011 Thinkstock.