Первый, робкий рассветный луч пробивается сквозь щель между гардинами.
Розовато-серый, нежный, он касается моих век, и я просыпаюсь и слышу
тишину – тишину раннего утра в большом городе. |
Пройдёт несколько минут, и дворники зацарапают тротуары мётлами, и
въедет с лязганьем во двор мусоровоз, простучат шаги торопливого
прохожего и прошуршат шины позднего или, наоборот, раннего автомобиля,
чей хозяин перепутал день с ночью, а потом залают собаки, которых вывели
на утреннюю прогулку, и начнётся обычное московское утро.
Но оно ещё не началось, и прекрасный, заботливый, ласковый юноша,
невидимый в полумраке нежно обнимает мои плечи, прикрывает глаза ладонью
и целует в висок. Делает он всё это, совершенно не смущаясь
присутствием рядом мужа. Впрочем, муж спит так, что даже будильник
разбудит его не с первого звонка. Я расслабляюсь и засыпаю тоже – утренний сон – самый сладкий.
Я не слышу, как звонит будильник, как муж прогоняет из кровати нежного
юношу (что так же просто, как и прогнать с насиженного места кошку – всё
равно вернётся и ещё и навредит). Муж собирается на работу, отмахиваясь
от тёплых, ласковых рук необидчивого юноши, торопливо целует меня и
хлопает дверью.
Безответственный мужчина! О чём он, интересно, думает, оставляя меня
неглиже наедине с милым представителем мужского пола? Молодой человек,
недолго думая, снова прыгает в постель. Проверяет, хорошо ли я укрыта
одеялом и не слишком ли дует из форточки. Удостоверившись, что всё в
порядке, и муж нам больше не помешает, он обнимает меня покрепче… |
И тут же ехидно звонит мой будильник. Его омерзительные трели вторгаются в мой сон и разрушают крепкие
объятия юноши. Молодой человек недоволен, он путает мне волосы, целует
руки и глаза, и всячески намекает на то, что будильник скоро замолчит, а
через десять минут позвонит снова, и что эти самые десять минут я могу
потратить с пользой – в его крепких и нежных объятиях. Я соглашаюсь.
Десять минут пролетают незаметно и звонок снова вторгается в мой сон.
Пошатываясь, я добираюсь до стола и переставляю будильник на полчаса
попозже, в полусне соображая: "завтракать не буду, ногти покрашу на
работе". Сладкие объятия манят меня.
© 2010 Thinkstock
|
Солнце уже ярко светит в окно и его луч между тёмными гардинами похож на широкий, раскалённый меч. И засмотревшись на этот луч, юноша
неспешно отбывает по своим праведным и грешным делам, а я потягиваюсь,
радуясь тому, что так хорошо провела эти полчаса. Взгляд мой падает на
будильник, и я подпрыгиваю, как от щекотки: уже двадцать минут, как я
должна быть на работе.
Я с невероятной скоростью чищу зубы, ввинчиваюсь в одежду, одновременно с
этим звоню начальству, жалуюсь на ужасные пробки, и говорю, что сейчас
брошу машину и поеду на метро. И даже почти не вру: ехать мне
действительно приходится на метро.
И всё из-за него! Из-за беззаботного, симпатичного юноши, который имеет
одно-единственное достоинство – умеет очень сладко обнимать. И я точно
знаю – сейчас этот грешник обнимает ещё кого-нибудь и совершенно не
смущается изменой мне. |
Меня это почему-то тоже не смущает. Вот такое падение нравов у
современной молодёжи. И если бы он любил только женщин! Нет, у него
неразборчивая ориентация и его объятиям покорны и мужчины, и старики, и дети, и даже животные, и даже многие
одновременно. Прекрасный, опасный, неотразимый, неистощимый – как и
положено супермену. И никто из нас никогда не сможет отказать ему.
© 2010 Thinkstock
Вот вчера, например, он обнял меня прямо в метро. И если бы я сидела,
нет, я стояла и держалась за поручень, но это не смутило безобразника, и
потом мне пришлось извиняться перед бабулькой, на которую я чуть не
упала. А две недели назад он приставал к Юле во время важного совещания,
и если бы не её ревнивый коллега, получила бы подружка выговор. Но
совершенно нет ему оправдания, когда он начинает ласкать водителей за
рулём. И венки вдоль дороги не смущают его бесстыжего взора...
Вечером я возвращаюсь домой и решаю лечь спать пораньше. Муж забирает
компьютер на кухню, чтобы мне не мешать. Я устраиваюсь в постели
поудобнее и… И ничего не происходит. Милого и безответственного юношу
где-то задержали дела. Я вглядываюсь в темноту, я принимаю
соблазнительные позы и беззвучно зову: "О, приди, приди ко мне! Приди ко
мне сейчас, дай насытиться твоими объятиями и не дай мне завтра снова
опоздать на работу!"
Призыв мой остаётся без ответа.
Хуже того, темнота сгущается, и я улавливаю в ней силуэт мерзкой
старушонки, которая особенно свирепа бывает полнолунными ночами.
Приходится звать на помощь мужа. |
– Что, его все нет? – сочувственно спрашивает муж. – Может, выпьешь чего-нибудь успокоительного?
Но я укладываю мужа в постель и велю ему заменять собой прекрасного и
неуловимого. Муж обнимает меня и бубнит под нос: "Баю-баюшки-баю!"
Получается у него так себе. "Баю-баю" – становиться все тише и
неразборчивей. И вот, муж начинает умиротворенно сопеть.
Я в возмущении поднимаю голову и вижу неясные очертания юноши за его
спиной. "А как же я?" – хочу крикнуть я, но он уже рядом со мной и
хорошо знакомым движением обнимает за плечи и закрывает ладонью глаза.
Иллюстрации с сайта:
© 2010 Thinkstock.
|