Чем дольше я живу, тем отчетливее понимаю, что вне зависимости от
воспитания, культурных устоев и традиций, мы реагируем на происходящее
в соответствии с общечеловеческими стереотипами поведения. А это, по
сути, двоичная система. Хорошо-плохо. Умный - глупый, богатый - бедный,
любит - не любит. Без политкорректности и семи слоев культурного слоя.
Это – первый урок кризиса для меня. Лечу в самолете в благословенную Америку, на борту американского авиалайнера нероссийской компании. Жарко. И пить хочется. Я один раз попросила бортпроводницу, второй раз. Дайте, мол, мне воды, плиз. Подождала еще часа 1,5 и пошла в хвост самолета за водой.
- Это первый раз в моей жизни! - сказала я. - Я летаю очень часто, но так, чтобы воды было не допроситься, это впервые.
Стюардесса, не говорящая по-русски, то есть предположение, что она
русская эмигрантка, может быть отброшено как несостоятельное,
посмотрела на меня и ответила: ВАС МНОГО, А Я ОДНА. Дальше она мне
сказала, что помнит о моей просьбе и о том, что я должна ее понять.
Я все время должна кого-то
понимать: авиакомпанию с мировым кризисом, мужа с усталостью от жизни и
работы, соседей по лестничной клетке, потому что у них то свадьба, то
похороны, то гости приехали, но все равно одинаково шумно, и к вечеру
они начинают громко петь дурными голосами.
Всех я должна понять, но кто-то же может и меня понять… Или нет?
Вот, кажется, такая мелкая подробность. История, не стоящая выеденного
яйца. Но дело тут не в стакане воды, а в том самом "вас много, а я
одна". Пришел мировой кризис, сократилось число стюардесс на борту,
прошли жирные годы высоких бонусов, и вместе с этим пришло новое для
них, но так знакомое нам чувство собственного превосходства над другими
необеспеченными средствами комфорта (в данном случае водой) гражданами.
И ощущение своей вседозволенности, которое лишь маскирует собственную
неудовлетворенность и обиду на окружающих:
- Они летают на самолете, деньги есть, а я работаю тут с утра до вечера. – И сразу пропала широкая импортная улыбка, т.е. она конечно на лице осталась, но стала картонной, приклеенной ко рту.
Это как в семье, когда муж утром на твое робкое предложение: - Давай наденем другой галстук, этот очень нарядный… - Выстреливает в тебя таким количеством никчемных обидных слов, что плакать хочется. Да иди ты со своим галстуком, ну не буду я тебе ничего советовать. С одной стороны, это правильно. С другой - на месте галстука окажется любая другая тема, и все равно вы в слезах будете сидеть за столом. А он будет говорить вам, что все, что вы сказали о его словах - ложь, очередная абсолютная ложь, он, дескать, не хотел вас обидеть, а вы сами обиделись, т.к. по жизни вы есть истеричка.
Что делать? Уходить? Бежать от чужого самодурства и оскорбительного
поведения куда подальше? Или ждать, когда все образуется? Вот я точно
знаю, уже через 10 минут муж остынет и станет тем самым мужем, которого
я люблю, с которым провожу свои ночи и дни. И которого не хочу менять.
Не удивляйтесь несовместимым, на первый взгляд, историям, суть в них
одна. В нас перестают видеть человека, а видят либо некую людскую
массу, которая ну такая потешная, то пить ей подавай, то еще что-нибудь
придумает. Или некую боксерскую грушу для отработки ударов, не так
сказала - получи повышенный тон, не так я услышал - все равно виновата.
И это говорит человек, с которым я хочу дожить до старости. Даже если я
не права во всем, даже если в самолете кончилась вода, я заслуживаю
человеческого отношения, нормальных слов и дружелюбности. Не так трудно
улыбаться.
Например, когда я лечу в бизнес-классе, мне улыбаются, а когда в
“эконом” – нет. Это не потому, что стюардессы другие. Просто, когда ты
один на один с клиентом, то лучше улыбаться, а когда масса людская
вокруг, то и так сойдет.
Семья же мало чем отличается от самолета, из нее, правда, можно выйти,
но это не поезд, который промчится дальше, семья при выходе из нее
разгерметизируется и разрушится, как аэробус над океаном, так что
останков не найдешь.
И каким бы опытным летчиком не мнил себя ваш муж, самолеты падать продолжают. Из семьи ты уходил одним человеком, но того самого уходящего больше нет. Мы становимся не сильнее, мы становимся боязливее, уязвимее, уже не подставим другому человеку свое слабое место. Про воду, на которую дуют, обжегшись на молоке, это правда. Наверное, теперь я тоже буду дуть. Вывод, который мне удалось сделать из этого совпадения, - избегание. Сформировать свое личное пространство, в которое никого, даже самых близких людей, нельзя пускать. Судя по всему, они, не замечая, пройдут по нему ногами и затопчут все, что ты растишь. Они не плохие люди, они - другие люди. И чтобы лишить себя и их минуты ненависти и раздражения – нужно тихонько, очень осторожно, раздвигать рамки своего личного пространства еще шире, еще шире. Независимость оказалась шансом на выживание в этом сложном мире вечных аэропортов.
Я поменяла билеты на самолет, не хочу больше лететь этой авиакомпанией.
Я не хочу слушать, о том, что должна понимать, что нас много и так
далее. Когда я слышу это от наших, вспоминаю продавщицу из магазина
напротив дома, дворника и уборщицу, но это память моего детства, которую трудно установить в чужой голове.
А когда мне то же самое, но на
иностранном языке, - нет, не надо. У меня не было такого прошлого. Я не
заслуживаю такого обращения, и не виновата в кризисе.
Кстати, вчера у своего мужа я выиграла на спор 5 дней без ссор, но уже сегодня он все перечеркнул. Как быть, выйти, что ли, из самолета? Или еще рано, и нужно дождаться посадки, хотя бы в промежуточной точке приземления…
