© 2010 Thinkstock 

Мне нравится рассматривать старинные чёрно-белые фотографии. Глядя на них, можно окунуться в те времена и увидеть то, что происходило давным-давно. Вот фотография девушки в цыганском костюме. О чём может рассказать она?

В горнице стояло два сундука: на одном – большом дубовом – иногда спали гости; другой – маленький резной – был окован серебром. Женщина, присела и, откинув музыкальную крышку, под красивую мелодию перебирала вещи в сундуке. Она достала пышный с ладошку чепец.

Чепец был сшит из шифона в форме розы и украшен круговым монисто из серебряных монет. Часть из них пришита к остову и прикреплена плотно, другие свободно свисают с краев. Монеты подбирались по размеру и звучанию. При танце они мелодично позванивали.

Женщина поплакала над бубном (круглым, с широкой обечайкой (глубиной), в прорезях которой – металлические тарелочки). Так хотелось нарядиться! Но нет пышной пёстрой юбки и красивой блузки с широкими рукавами. Муж запретил ей носить такую одежду. До замужества она пела в цыганском хоре. Богатый купец влюбился и женился, заплатив хору крупный выкуп.

Из высокого шкафа достала тёмную, расширенную к низу юбку, вышитую по подолу широким узором глади, устроилась у окна за столом и занялась рукоделием. В шкатулке прятались белые и красные низки крупных перламутровых бус, серебряные браслеты, колечки, бубенцы. Женщина начала пришивать серебряные бубенцы узорным швом, располагая его по подолу чуть выше вышивки.

В люльке заплакала дочка. Она вырастет, и ей достанется цыганское приданое!



Девушка раскинула клетчатый шёлковый платок с длинными кистями на крышке большого сундука. Костюм её состоял из юбки с пришитыми к ней бубенцами и ажурной блузки со спущенным плечом, связанной тамбуром, состоящим из листочков.

Крючком вывязывался листочек и прикреплялся к основе одним концом, другой край листочка был свободен. Прикреплённый листочек на треть перекрывался листочком из предыдущего ряда, что давало эффект объёмной чешуи. Чешуйки приходили в движение при лёгком дуновении ветерка.

В более далёком детстве она примеряла на себя вещи из маленького сундучка. Однажды мама застала её и повесила огромный замок, сказав, что разрешит нарядиться, когда ей исполнится шестнадцать лет. Этот радостный день наступит завтра. И девушка вся – живое ожидание.


И вот… Юбка, украшенная по подолу вышивкой и бубенцами. Блузка с объёмными чешуйками, великолепная драпировка из шали. Разноцветные звенящие бусы. Головной убор из шифона, украшенный монетами. Серебряный браслетик – на левое запястье, нежное колечко – на безымянный пальчик. Угол шали с белой розой к правому запястью. Распущенные длинные волосы, тонкие и мягкие (признак доброго характера), пушистые (промыты ромашкой). Бубен в руку и босиком. Все гости ждут.

Заиграли гитара и скрипка. Выбежала босая танцовщица, звеня весёлыми бубенцами, разгоняющими злых духов. Сверкнул браслет на тонкой руке. Постепенно нарастал темп, от медленного до бешеного. Монетки мелодично позванивали. На шее звучали низки звенящих бус.

Веселились бубенцы. Восторженные взгляды гостей: "Милая, какой же танец ты исполняешь: фламенко, цыганскую венгерку или русский цыганский?" – "Это стихия! Танец счастья, радости и приобщения!"

А сейчас, в пролетку и немедленно на Воскресенскую улицу в фотографический кабинет В.Г. Фёдорова, что в доме Бабкиной!

И вот она лежит на моём столе – фотография белой цыганочки. Я не знаю, что было с ней потом, но тогда, в то остановленное мгновение, она была счастлива и отблеск этого счастья сохранился на фотографии.