Оружие имиджа. Люди любят сплетни - Портал

Учёные считают, что даже самые нелепые сплетни могут, как навредить человеку, так и сделать его имидж более привлекательным. Очень часто именно на основании сплетен формируется наше представление о том или ином человеке, будь то начальник, артист, президент или коллега… Особенно много слухов распространяется о людях с высоким социальным статусом и о популярных личностях.

И надо признать, что сплетни во всём мире пользуются благосклонностью большей части населения, иначе давно бы разорились СМИ, сообщающие о новых свадьбах, разводах, любовницах, виллах, машинах и самолётах олигархов и звёзд.

Бывает и так, что сплетня пущена не специально, а по типу детской игры в "испорченный телефон", например кто-то что-то где-то услышал и рассказал другому, тот понял это по-своему и уже пересказал другу, жене, соседу, сослуживцу историю в собственной интерпретации. И пошло поехало. В результате, событие обрастает таким количеством шелухи, что невозможно понять, с чего всё начиналось.

Исследованиями сплетен, занимаются десятки учёных во всём мире. Некоторые даже утверждают, что именно благодаря слухи сделали человека человеком. Кто-то из медиков даже считает сплетни своеобразной психотерапией: сплетничая, человек сравнивает себя с окружающими и чаще всего приходит к выводу, что он не хуже.

Первоначально сплетни считались привилегией женщин: они отравляли жизнь соперницам, разлучницам и прочим превосходящим их в благополучии личностям. Но постепенно мужчины освоили это стратегическое оружие и научились сплетничать не хуже дам, используя сплетни в борьбе с конкурентами, соперниками и просто с теми, кого они невзлюбили.

На своём опыте

В детстве у меня был любимый дед – муж родной сестры моего деда и мамин крёстный, своих детей и внуков у него не было, и всё своё свободное время он посвящал мне.

Несмотря на преклонный возраст, дед мыслил прогрессивно, то есть считал, что ребёнка нужно просвещать с раннего детства, поэтому уже годам к четырём я знала и о русских царях, и о древнегреческих философах, и так далее, в пределах, конечно, детского восприятия.

В тот день дед рассказал мне о французском революционном деятеле Марате и его гибели от руки Шарлотты Корде. Потом приехала моя родная бабушка и увезла меня на дачу, где в соседках была очень интересная старушка – баба Маша. Было ей хорошо за восемьдесят, но с неуёмной жаждой деятельности. Жила она с пьющим сыном, но никогда не унывала, собирала вокруг себя соседских детей и рассказывала им о водяных, русалках, домовых и прочей нечисти.

На это же раз я сама решила, просветить бабу Машу и рассказала ей о Марате. Баба Маша слушала заинтересованно, вздыхала и качала головой.
– Это он не ванне был, – сказала баба Маша, – посуди сама, как он здоровый мужик поместится в детской ванне?
О ваннах в квартирах баба Маша понятия не имела, а когда я попыталась ей возразить, только отмахнулась, – я скоро век, как живу, ты меня слушай. – Этот Марат стащил у матери корыто и залез в него.
– Но дедушка про маму его ничего не говорил, – пискнула я.
– Конечно, она ж на "Цыганку" ушла за провизией (бывший в ту пору местный рынок). Маратка взял из озорства корыто и залез в него. Помнишь, как Витька Сазонов в позапрошлый год в корыте по оврагу тут плавал?
Я неуверенно кивнула.
– Ну, вот, а тут эта шалава и пришла.
– Какая шалава? Шарлотта! Она до этого не была с ним знакома!
– А я тебе говорю шалава, Мараткина полюбовница. Ты знаешь, почему она его прикончила?
– Ну, знаю. Дедушка сказал…
– Потому, как по бабам шлялся. Полюбовница его только за порог, а он уж другую тащит в хату.
– Но дедушка…
– Что дедушка? Петя, конечно, мужик стоящий, башковитый. Но все мужики друг друга покрывают. Кстати, он татарин?
– Кто?!
– Марат-то?
– Француз.
– Какой ещё француз?! Откуда ему тут взяться-то. Ясно татарин или еврей.
– А ты не знаешь, он на Киевской жил или на Озёрной?
– Он жил в Париже.
– Кто это тебе сказал?
– Дедушка…
– Всё ясно! – презрительно фыркнула баба Маша.
Мне тогда было около пяти лет, и под конец я уже только сидела и хлопала глазами, как кукла.

Наутро вся улица знала, что татарина Маратку то ли с Озёрной, то ли с Киевской улицы зарезала Шарлотка – обманутая полюбовница. И когда к нам в гости на дачу пришёл дед, на него обрушился град вопросов. Помню недоумение, которое было разлито на его умном добром лице.

Наконец, избавившись от всех любознательных соседок, мы сидели на крыльце, дед долго смотрел куда-то в голубую даль, а потом сказал: Неисповедимы пути Господни. Может, не будем рассказывать им наши истории, а, внученька?
– Хорошо, деда…